Сегодняшний день у нас обещал быть насыщенным. Нам столько всего предлагалось сделать, что я всерьёз опасался, за наш вылет. Эдак и на второй день можно застрять. А ведь наш темп передвижения диктуется не абстрактными желаниями, а погодой, очень переменчивой в этих краях.

Александр заехал за нами, но сразу предупредил, что времени у него мало — он, как выяснилось, работает водителем одновременно в двух администрациях — шмидтовской и рыркайпийской. У главы администрации Рыркайпия для нас была заготовлена целая культурная программа, включающая посещение музея местного детского творчества и (главное!) концерт национального и детского коллективов, который нас попросили записать на видео. Саша выгрузил нас у администрации и сразу же уехал, а я, прежде чем что-то делать, хотел посмотреть на прогнозы по маршруту нашего дальнейшего хода. Найдя точку у какого-то столба у пыльной дороги, я установил связь через наш мобильный терминал Инмарсат.

Ох как же он нас спасает… Вроде бы в администрации есть Интернет — вон и тарелка системы связи «Ямал» установлена — но все мои программы по мониторингу метео установлены на iPad-е, а такими мелочами, как Wi-Fi никто не озадачивается. Да и вообще, я заметил, что в оторванных от всего мира местах как-то очень прохладно относятся к «энтим вашим энторнетам»… Нет и нет, не очень-то и надо. Видимо этой заразой болеем только мы, жители мегаполисов, привязанные тысячами связей к себе подобным, а так же к сервисам, о которых раньше просто не знали и не нуждались в них. Взять те же метеопрогнозы… Словом, на всём маршруте, где у нас были сложности с Интернетом, нам никто так и не смог помочь с более-менее приличной связью. Если честно, нас вообще не понимали, когда мы спрашивали, есть ли у вас Интернет… Конечно есть — вон сотовая вышка, там и Интернет (обычно это называлось гостиницей или квартирой с Интернетом). Про выделенные каналы связи тут и слыхом не слышали.

Погода была очень непростой, судя по тем картам, которые я загружал. Один из фронтов двигался с запада и должен был завтра накрыть Мыс Шмидта. Еще один фронт напротив — уходил с восточного побережья, освобождая залив Лаврентия и мыс Дежнёва от непогоды. Причём, всё это происходило одновременно. Получалось, что если оставаться на второй день здесь, на Шмидта, чтобы ждать, когда распогодится на восточной оконечности Чукотского полуострова — накрывало Мыс Шмидта. Если лететь сегодня, пока на Шмидта хорошая погода — мы прилетали в плохую погоду на Лаврентия. Ох уж эта Чукотка! Как решить эту шараду я не понимал, ведь на пути не было ни одного аэродрома или даже мало-мальски крупного населённого пункта, где можно было бы дождаться погоды на восточном побережье… Впрочем, думать уже времени не было, нас позвали в местный клуб.

Сначала мы прошли в небольшое помещение, где дети мастерили поделки на темы народных промыслов и чукотского искусства. Мне очень понравились работы детей, они были выполнены почти профессионально. Молодцы ребята, настоящие таланты! Мы поснимали фото и видео в музее и нас повели в зал. Это оказался очень неплохой зрительный зал со сценой, с хорошим светом и музыкальным оборудованием. Я порадовался за Рыркайпий, где взрослые и дети могут позволить себе занятия танцем, музыкой и вокалом. Нас представили самодеятельным артистам из числа жителей посёлка, и я кратко рассказал о нашей экспедиции и о том, что мы хотели бы снять небольшой фильм с выступлениями коллектива.

В посёлке имеется детская школа искусств, дом народного творчества с интересными самодеятельными коллективами: любительское объединение «Театр и книга», женский национальный клуб «Полярная звезда», драматический кружок, народный национальный фольклорный ансамбль «Рырка». К слову сказать, мы шли именно на выступление «Рырки». Рассказывать о концерте словами смысла нет. Это надо видеть, и я надеюсь, мы сможем по итогам экспедиции смонтировать небольшое видео с выступлениями и номерами. Также, мы обязательно включим какие-то из этих выступлений в наш фильм.

В программе были взрослые и детские танцы, песни и мини-постановки, включая традиционное горловое пение — кстати оно очень впечатлило! Концерт длился 30-40 минут и всё это время мы прилежно снимали — Виктор видеокамерой, а я — фотоаппаратом, делая снимки и тоже снимая параллельно видео, чтобы потом была возможность смонтировать более динамичный видеоряд. Нам с Виктором очень понравились выступления — и мощные, почти профессиональные взрослые номера, и наивные, непосредственные детские. Всё-таки это здорово, когда люди могут посвящать себя творчеству и проявлять свои способности на сцене! Выступления закончены, мы взяли список номеров и артистов, чтобы потом была возможность вставить титры в видео. Сделали заключительное фото с творческим коллективом и попрощались — нас уже поторапливали, ведь с машиной напряжёнка, а нам надо было сделать ещё массу дел.

К нам присоединился Юрий Александрович Дунаев — наш волонтёр, а сейчас гид по Шмидту. Юрий Александрович большой энтузиаст в самых разных вопросах и вообще творческий и очень деятельный человек. Его усилиями в Рыркайпии создан и установлен памятник путешественнику и исследователю побережья Чукотки Нильсу Адоль­фу Эрику Норденшельду, который на пароходе «Вега» в 1873-1879 гг. совершил первое сквозное плавание (с зимовкой в пути у берегов Чукотки) и нанес на карту малоизвестные районы побережий арктических морей. Мы сфотографировались у памятника и двинулись дальше — в посёлок Мыс Шмидта, к памятнику Куку. Его он тоже разработал, создал и установил собственными силами.

Но больше всего нас интересовал монумент «Коса Двух Пилотов». Вообще-то, имя «Коса Двух Пилотов» носит песчано-галечная полоска земли (коса) протянувшаяся вдоль побережья Северного Ледовитого океана более, чем на полсотни километров. Название коса получила в 1933 г. по имени двух пилотов-американцев с пропавшего самолета «Гамильтон», который с Аляски летал на спасение затертой во льдах шхуны «Нанук» Олафа Свенсона осенью 1929 года. Самолет разбился на косе, которая с тех пор носит название — «Коса Двух Пилотов». Пилотами были широко известный полярный летчик Бен Эйельсон и бортмеханик Борг Осланд. Вот в их память и соорудил Юрий Александрович этот внушительных размеров стальной монумент. Конечно, мы не могли остаться равнодушными к памяти пилотов.

Наконец, мы поехали в Аэропорт Шмидт, куда нас Юрий Александрович приглашал еще со вчерашнего дня. Но по пути мы остановились у памятника Отто Юльевичу Шмидту, выдающемуся советскому полярнику и исследователю Арктики, именем которого назван сначала мыс на березу Северного Ледовитого океана, а потом посёлок и аэропорт. Отто Юльевич в 1930—1934 годах руководил знаменитыми арктическими экспедициями на ледокольных пароходах «Седов», «Сибиряков» и «Челюскин». В 1930—1932 гг. он директор Всесоюзного арктического института, а в 1932—1938 гг. — начальник Главного управления Северного морского пути. За руководство организацией дрейфующей станции «Северный полюс-1» Шмидту присвоено звание Героя Советского Союза. Этот памятник — символ Мыса Шмидта — широко известен по публикациям, так что пропустить его мы не имели права.

Несмотря на то, что я немного дёргался по поводу завтрашней непогоды на Шмидта и я лихорадочно думал, как не застрять здесь надолго, Юрий Александрович настоял на том, чтобы мы приехали в аэропорт, где он работал, и встретились с коллективом диспетчеров. (И не зря! Именно эта встреча и дала толчок на разрешение ситуации, которая меня мучила). Мы познакомились с небольшим коллективом шмидтовской Аэронавигации, которые проявили большой интерес к нашей экспедиции. Мужики все взрослые, образованные и работают, что называется, за идею. Многие давно бы уже плюнули на всё и уехали в тёплые края, а эти рассказывали о славном прошлом аэродрома и с огромной болью в сердце о его настоящем. На полосе временем повреждено буквально 150-200 аэродромных плит, из-за которых аэропорт в летнее время не может принимать самолёты. Только зимой, когда утрамбуется снег, и мороз прихватит льдом выбоины на бетоне, полосу можно выровнять техникой, и лишь тогда она может принимать самолёты. Ну неужели у нашего огромного и богатого государства нет этих несчастных плит, чтобы привести в порядок этот аэродром, находящийся на большом удалении от других аэродромов и могущий стать запасным или даже спасением для терпящих бедствие?! В процессе нашего разговора мы узнаём, что по пути нашего следования в залив Лаврентия есть два чукотских национальных посёлка, где, между прочим, имеются действующие вертолётные площадки. И тут мне приходит мысль — а почему бы не использовать один из них, как место промежуточной посадки — чтобы сбежать от непогоды на Шмидта, но дождаться погоды на Лаврентия? И тут Юрий Александрович снова приходит нам на помощь — оказывается, он знает всех в округе, знает он и главу администрации посёлка Ванкарем, где можно заночевать. Он делает несколько звонков. Связь неустойчивая, беспрерывно рвётся, но ему в конце концов удаётся договориться о приёме нашего вертолётика и ночёвке для нас. Вот это помощь! Она для нас поистине неоценима! Это значит, что мы сегодня можем улететь с Мыса Шмидта, не дожидаясь прихода сюда с запада непогоды, а судя по прогностическим картам, она не достигает Ванкарема. Так что мы можем завтра поутру вылететь из Ванкарема дальше по маршруту, когда на Лаврентия уже будет нормальная погода. Отлично!

Мы прощаемся с диспетчерами, дарим наши наклейки и вымпелы и пока ждём, когда за нами заедет Александр — фотографируем. Наконец, едем к вертолёту. Саша обещает позвонить пограничнику — он тут какой-то вредный, от холода наверное — высаживает нас и уезжает. У него другие дела. План подан на 17:00 местного времени и у нас более часа в запасе, чтобы, не торопясь, подготовить вертолёт к вылету. Мы коротаем время в беседах с Юрием Александровичем — он интересный собеседник. Он рассказывает историю появления Ил-14, стоящего, как монумент неподалёку от полярной метеостанции и нашего вертолёта. Это еще один памятник — в данном случае труженику полярной авиации. Первый самолёт, который он добыл списанным из Черского (мы были в том аэропорту), простоял недолго — его сожгли какие-то дебилы. Второй до сих пор стоит, хотя другие дебилы оторвали ему конец левого крыла. Так и стоит теперь покалеченный, но всё равно памятник.

Вдруг резко подруливает УАЗик и из него выбегает тот самый пограничник «Какое вы имеете право улетать, не поставив меня в известность? Вы знаете, что это пограничная зона?»… Ну и еще минут пять в том же духе. Мы не понимаем, в чем проблема — спрашиваем, разве Александр не позвонил вам? У нас нет вашего телефона, а вы с Александром знакомы, и он сказал, что сообщит вам о нашем намерении улететь. Излишне ретивый служивый сначала как-то нервно реагирует, но под натиском наших аргументов остывает. Тем более,до вылета еще не меньше часа. Впервые встречаем такое странное к себе отношение со стороны пограничников. Мы ведь не просто путешественники… Мы — публичные путешественники, у всех, как на ладони. Все наши бумаги в полном порядке и ни о каких нарушениях мы и не помышляем. Даже напротив, хотим быть положительным примером того, как можно с полным основанием и официально передвигаться по стране, и не просто передвигаться, а делать это довольно необычным образом.

Пока мы готовим борт к вылету и ждём, когда подойдёт время нашего вылета согласно плану полёта, к нам подъехали еще два человека. Всем интересен наш вертолёт и кто мы такие. Оказывается это рыбаки — отец и сын Николай и Алексей Болоцковы. Постепенно разговор переходит на одну из традиционных мужских тем — рыбалку. Рыбалка в этих местах и правда просто  отменная. Особенно славится тутошний голец — малосольный и подкопчёный. Нежная и вкусная рыба, совершенно без костей и даже без чешуи (поэтому и голец). Ценный промысловый род рыб семейства лососёвых. И тут меня прорвало… :-) А почему, говорю, раз у вас тут такие замечательные охоты и рыбалки, о которых нам взахлёб рассказывают почти в каждом посёлке, мы повсюду вынуждены питаться просроченными в позапрошлом году пельменями? Где можно, чёрт побери, купить ваших даров севера? Где ваша оленина и голец? Я, конечно, говорил это не конкретно рыбакам, а так — в воздух. Слегка уже накипело — постоянно жрать какую-то просроченную дрянь при том, что нам постоянно рассказываю о всякой вкуснятине. Но мою «речь» Николай Болоцков против моего желания воспринимает на свой счет и что-то говорит сыну. Тот мигом садится в УАЗик и куда-то уезжает… Я интересуюсь, не сказал ли чего лишнего — обидеть уж точно не хотел. Да нет, смеётся Николай. Всё нормально. Я попросил Лёшу привезти вам рыбки… Вот так да! Начинаю оправдываться — мол не имел в виду ничего такого. Я просто интересовался где можно купить? Но пока я смущенно оправдывался, подъехал Алексей и протянул мне четыре здоровенных рыбины! Ого! Да куда нам столько? Но рыбаки и слушать не хотят — угощайтесь. Попробуйте наших северных даров. Вот такие люди живут на севере! Бескорыстные и отзывчивые. Рыбины источают ароматный запах. Еще позавчера они бороздили ледяные воды Ледовитого океана и вот уже готовы к употреблению —  подвяленные, малосольные, с палочками-распорками на брюшках. Мы благодарим, как можем, замечательных мужиков. Теперь-то мы узнаем каков он, знаменитый голец?

Подошло время взлёта. Пора! Прощаемся с тёплыми людьми холодного края. Даже пограничник подобрел и вместе со всеми желает нам успешного перелёта. Прощай, Мыс Шмидта, нам надо сбегать от наступающей непогоды. Маршрут нашего полёта очень необычен. Посёлок Ванкарем, куда мы летим, находится всего в 250 км от Шмидта и тоже расположен прямо на берегу океана. А необычность в том, что на протяжении всех этих сотен километров нам придется лететь по косам. Если вы взглянете на карты Чукотки, то увидите, что океан не прямо граничит с сушей, а отделен от неё большими мелкими лиманами.

Фактически по всему побережью идут песчаные косы, узкие, но очень длинные. Коса Двух Пилотов, кстати, это только небольшой фрагмент системы кос, следуя которым мы прямиком попадаем на Ванкарем. Так что взлетев с Мыса Шмидта, мы направляемся на восток сначала по Косе Двух Пилотов, которая переходит в следующую и следующую за ней косу. После взлёта, недалеко от аэропорта замечаем Ил-14, который лежит на отмели косы. Нам про него рассказывали, что это старенький самолёт, у которого оставались лишь 13 часов до окончания ресурса, и его послали на ледовую разведку. Сразу после взлёта, только он убрал шасси, последовал отказ двигателя на малой высоте. Пилоты очень удачно притёрли самолет без попыток развернуться (и молодцы), так, что никто не пострадал — отделались шишками. Но самолёт не стали даже трогать. Так и лежит теперь безмолвным памятником.

Большую высоту мы не набираем. Очень интересно идти на высоте нескольких десятков метров над кромкой океана и песка. Мы снимаем фотографии и видео. Замечательная солнечная погода, низкое вечернее солнце светит нам в спину и прекрасно освещает пейзажи, которые мы с удовольствием снимаем. Только следует соблюдать осторожность с птицами, но тут уже опыт есть. Издали подмечаю стайки и перепрыгиваю их. На песке множетво следов животных — и мелких, и покрупней, и крупных. Ну крупные это понятно — медведи. Только почему же мы их нигде не видим? И только мы закончили обсуждать эту тему, как вот он — белый медведь! Гуляет вдоль океана. Витя хватает фотоаппарат, а я закладываю вираж со снижением. Так вот ты какой — белый медведь. Это могучий зверь, размером с автомобиль, да и весит ненамного меньше. В природе у него нет естественных врагов. Но даже он понимает, что тарахтящая железная птица — это что-то непонятное и малоприятное, и пускается наутёк. Мы его настигаем и делаем несколько облётов, чтобы запечатлеть со всех сторон. Но хватит. Нам уже жалко медведя, не знающего куда от нас бежать.

Летим дальше. Не успел я занять нашу высоту и набрать скорость — елки-палки, вот же бурый медведь! Нет, их двое! Я вновь начинаю свои манёвры, а Виктор только и успевает поймать зверей в кадр. Мы оба очень удивлены. Для жителя средней полосы бурый медведь — лесной житель. Нам привычно думать, что медведь бродит по лесу, лазает по деревьям и ищет мёд. Ну такое стереотипное шаблонное понимание. Никак мы не думали, что они вполне успешно бродят по берегу океана и не хуже белых медведей ловко лазают по льдинам. Наконец амбиции фотоохотников удовлетворены. Мы поймали в свой объектив уже практически всех зверей Заполярья.  Кроме, разве что, морских жителей.

Еще немного времени, и мы заходим на посадку на вертолётную площадку национального чукотского посёлка Ванкарем. Это довольно небольшой, но очень аккуратный и сверху даже ухоженный посёлок. Новенькие разноцветные домики на сваях. Рядом с каждым почему-то 20-футовый контейнер (позднее мы узнали, что там уголь). Приземляемся.

Сбегается несколько десятков человек, много детей и подростков. Нас уже ждут. Глава поселения на рыбалке. Оно и понятно — хорошая погода, почему нет? Нас встречает родственница и, по совместительству, также сотрудник администрации Горячих Оксана Анатольевна. Подъезжает на УАЗике её брат и нас отвозят в отдельный домик. До нас тут жила девушка, но она решила уехать в Питер. Домик изнутри тоже очень приличный. Правда водоснабжение отсутствует (да и не сделать его тут никак). Туалет тоже типа «горшок» — надо выносить. Но ничего не поделаешь. Издержки полярной жизни на вечной мерзлоте. Никаких септиков тут не сделать. Зато есть электричество, две кровати, чайник и посуда — что ещё надо путникам? Тем более, если у них с собой имеется свежеподаренный голец? Конечно же, нарезав хлеба, мы располовинили по хребту и принялись уплетать этого гольца. Какая же вкуснятина! Но добив его, мы поняли, что это более, чем сытный ужин. Больше ничего не лезло — только чай.

Ближе к вечеру стало прохладней. Или этот дом уже отдал ранее накопленное тепло. Словом, мы пошли смотреть как устроено отопление. Оно тут водяное, с помощью печи и угля. Всё автоматическое — достаточно распалить печь. Это долго не удавалось сделать — уголь разжечь непросто, особенно, если под рукой нет ничего, кроме спичек и небольшого количества бумаги. Но Виктор проявил смекалку и находчивость, и уже через пол часа печь полыхала, наполняя дом теплом разогревающихся батарей. Вот для чего у каждого дома имеется контейнер с углем. Кончился один — подвезли и установили другой. Всё чисто и аккуратно — никаких куч на улице.

Я наконец нашел точку, куда надо направлять спутниковый терминал Инмарсат, чтобы была связь. Увы, ни одно окно не выходило на эту сторону и мне пришлось соорудить конструкцию из табуретки, которую я высунул в окно и повесил туда терминал. Связь была вполне приличная, но работать мы уже толком не могли. Я принялся изучать прогнозы. Завтра предстоял, судя по погоде, очень непростой денёк. Уходила непогода с оконечности Чукотского полуострова и следующий день обещал там быть хорошим, но буквально послезавтра со стороны Аляски приходило очередное чудовище, которое грозило закрыть и Лаврентия, и Уэлен с мысом Дежнёва на несколько дней. Таким образом, у нас была лазейка длиной около 18-20 часов, в которую нам надо было уложиться — долететь от Ванкарема до залива Лаврентия, дозаправиться и сразу же лететь покорять самую восточную точку России и Евразии — мыс Дежнёва. Потом мы хотели залететь еще и в самое восточное поселение России — посёлок Уэлен, славящийся своей школой резьбы по кости — говорят там есть интересный музей. Ну и потом надо вернуться обратно на Лаврентия для ночёвки. План не простой.

Дом отлично прогрелся. Даже слегка избыточно, но нам это нравилось. Жарко не было, а напротив, было состояние уюта, ведь за окном стабильные +4…+5*С и ветер, даже несмотря на то, что погода сегодня днём была хорошая, солнечная и воздух прогревался аж до +7…+8*С. Впрочем, день кончался только на часах. За окном продолжало светить полуночное солнце. Но оно уже склонялось низко к горизонту и висело жёлто-оранжевым шаром над морем. Еще пара недель и вечный летний день закончится. Небольшое общение со штабом и родственниками через Интернет и Фейсбук —  и мы укладываемся спать. Это просто прекрасно — где-то на краю света, на берегу вечно-ледяного океана спать на кровати и в тёплом доме! Еще раз спасибо Юрию Александровичу, что договорился о нашем ночлеге тут. А теперь — спать!