Знакомо ли вам чувство нетерпения перед дорогой? Вы знаете, что нужно уезжать, и часы перед отъездом становятся тягостными и томительными. Такое чувство не покидает и нас  в нашем путешествии. Особенно после вынужденных простоев. Пережидать выходные в Эссо нас заставила замирающая на выходные деловая жизнь и ожидание приезда инженеров из компании «Авиамаркет» — нашего технического партнёра. Но сегодня, наконец, понедельник, и нам можно продолжить наш путь. Мы знаем, что в Петропавловске-Камчатском, куда мы сейчас держим путь, нам предстоит просидеть несколько дней, поэтому мы не торопимся улететь из Эссо как можно раньше. Мы действуем в обычном режиме — надо выспаться, позавтракать, собрать манатки…

А просидеть некоторое время в Петропавловске нам доведётся потому, что там у нас запланировано техническое обслуживание вертолёта, которое, в отличие от автомобиля, проводится не после определённого километража пробега, а после определённого времени наработки в часах. К моменту прибытия в Петропавловск-Камчатский наш счётчик моторесурса на вертолёте покажет значение, близкое к 270 часам. Это означает, что около 100 часов пролетел вертолёт с момента предыдущего технического регламента, который был в Москве перед вылетом. Вообще, вертолёт Robisnon R66 требует технического обслуживания каждые 100 часов налёта. Сточасовой регламент относительно простой и быстрый. Обычно он проводится двумя грамотными инженерами в течение одного полного рабочего дня. Каждые 200 часов регламенты уже более сложные (или тяжёлые, как говорят в авиации). Но наш перелёт займёт по продолжительности менее двухсот часов, поэтому следующий, уже 400-часовой регламент на нашем борту будет проводиться в стационарных условиях, в АТБ (авиационно-техническая база) компании «Авиамаркет».

Наконец, мы собрались и ждём Геннадия Викторовича Пономарёва, который любезно вызвался добросить нас до аэропорта. В принципе, тут относительно недалеко, километра полтора. Но с нашими тяжеленными сумками идти будет тяжело и долго. Приезжает на своём джипе Геннадий Викторович. У него в багажнике, в качестве подстилки, медвежья шкура. Очень типично для такого известного токсидермиста и охотника, как наш новый друг! :-) И вот мы уже в аэропорту. Аэропортом в том громком понимании этого слова, к которому привыкли жители больших городов, это конечно назвать сложно. Одинокое старое деревянное зданьице, сверху которого даже нахлобучена будка КДП (командно-диспетчерский пункт), но сам аэропорт, конечно, без связи и без управления — действует только как посадочная вертолётная площадка. Небольшое лётное поле, предназначено только для вертолётов — тут и полоса именно вертолётная, короткая. Но нам важно, что есть где заправиться и есть где оставить вертолёт, а это самое главное. Кстати, этот игрушечный аэропорт довольно загружен. Сюда ежедневно прилетает 3-4 борта Ми-8, а то и больше! Туристов возят. Это по словам заправщика. Уж не знаю, это только к выходным так и летом, или всё время…

Мы прощаемся с Геннадием Викторовичем и фотографируемся на память. Здорово, что везде мы встречаем новых друзей. Это делает наше путешествие наполненным особым смыслом. Мы взлетаем и теперь нам вновь предстоит пролететь извилистое ущелье русла горной реки, чтобы выйти обратно на равнину. Ожидаемо потряхивает ветрами. Я очень осторожен, так как борт тяжелый — в дополнительном баке у нас около 150 литров топлива. Но мы преодолеваем сложный участок пути и продолжаем наш полёт по большой долине между двумя хребтами, по которой начали полёт ещё позавчера, когда вошли в неё на пути в Эссо.

Каждый пилот, когда летит, дальним уголком сознания думает о том, куда можно приземлиться в случае отказа двигателя. Этот рефлекс вырабатывается у каждого нормального лётчика, особенно у лётчика одномоторного воздушного судна. Авиатехника тщательно обслуживается, постоянно контролируется и является действительно очень надёжной. Но всё же техника есть техника и к любым отказам надо быть готовым. А когда происходит самый главный отказ — отказ единственного двигателя — у лётчика нет времени думать, нужно быстро подбирать подходящую для приземления площадку и производить вынужденную посадку. В случае самолёта — это планирование на крыльях. В случае вертолёта — это авторотация (планирование на вращающемся несущем винте). А затем уже и само приземление с неработающим двигателем. Если пилот-вертолётчик хорошо тренирован, хладнокровен и обучен, он способен безопасно посадить вертолёт с отключенным двигателем. При этом не страдают не только люди внутри, но даже и сам вертолёт. Буквально, разбирайся в чём проблема, заводись и лети дальше. Эта особенность вертолёта — его безопасность при отказе двигателя — главное его отличие от самолёта. Самолёт после планирования без двигателя способен сесть без повреждений только на идеально гладкое поле аэродрома. В противном случае, неизбежны повреждения шасси, планера, крыльев, а значит и травмы людей внутри самолёта, Вертолёту же нужен лишь небольшой пятачок относительно ровной земли, куда он может спланировать на авторотации, подобно кленовому семечку.

Но вылетев из гор, мы попадаем на бескрайнее зелёное море леса. Это тайга. Ни одной полянки! Нет и спасительных речек, где всегда есть отмели и песчаные косы, куда можно присесть, если что. Полёт над такой поверхностью почти столь же тревожен, как полёт над бескрайними водами. Ни вода, ни лес не являются пригодными площадками для аварийной посадки. Сильно пересечённая и гористая местность, кстати, тоже. Тут потеря борта, в случае любого отказа, неизбежна. А при потере (разрушении) борта и травмы людей тоже становятся неизбежными. Вот почему в полёте я всегда краем глаза посматриваю на землю, примечаю ровные участки земли, поляны, дороги, реки, чтобы, если что, быть готовым планировать на них. Но тут мы летим уже полчаса и ничего — сплошной густой лес!

В полёте мы снимаем. Как я уже говорил, у нас на вертолёте смонтированы три наружных камеры GoPro. Но наружное размещение камер, увы, чревато тем, что при попадании на объектив любой грязи — в нашем случае это, прежде всего, разбившиеся насекомые — камера становится непригодной для съёмки. Поэтому, всякий раз, когда на объектив что-то попадает, нам приходится искать место для посадки и протирать объективы, да и стёкла блистера кабины. Сейчас случилось именно это. Виктор включил для мониторинга картинки дистанционное управление камерой через iPhone, а там клякса — большая жирная муха попала прямо в объектив камеры! Но где сесть? Кругом одна тайга! Наконец, мы видим на горизонте струйку пыли. Мы уже знаем, что это признак дороги. Дороги на севере редко асфальтированы. Чаще всего это грунтовки, в лучшем случае отсыпанные щебёнкой. После проезда машины по такой дороге, за ней взвивается пылевой шлейф, который мы и увидели. Да, действительно дорога! В принципе, это неплохое место для посадки, но надо убедиться, что ни сзади, ни спереди нет машин на подходе. Осматриваемся — чисто. Пытаюсь зайти на дорогу но… Слишком близко расположены кроны деревьев, которые полусмыкаются над дорогой. То есть сама дорога достаточно широкая, двухполосная, но высокие деревья с густыми кронами сужают пригодную для посадки ширину. Рисковать — не наш метод. Ещё минут пять полёта вдоль дороги — а она извивается как раз в нужном нам направлении — и мы видим карман, устроенный для отдыха автомобилистов. Это как раз то, что нам нужно! Наконец садимся и отмываемся от насекомых.

Полёт к Петропавловску очень живописен. Сначала лес, потом поля, проходим Мильково, дальше долина начинает сужаться, а рельеф растёт. Но тут уже вовсю цветут признаки цивилизации — оживлёная автодорога, возделанные поля, какие-то строения и посёлки, мачты антенн и ЛЭП. Признаюсь вам, что лететь в таком «живом» ландшафте намного уютней и спокойней. Когда летишь в бескрайней и безлюдной тундре, а особенно в суровых и абсолютно безжизненных даже от растительности арктических горах, в груди стоит какой-то комок тревоги. Ты как на Луне. Тут всё незнакомо, мёртво и враждебно. Порог риска тут подходит к тебе вплотную, и ты ощущаешь его каждую минуту.

Мы одни внутри крошечного вертолёта, затерянного в гигантских недружелюбных просторах. Микроскопическая капелька жизни в мёртвом пространстве и надеяться не на кого. Тут даже самая незначительная ошибка может стоить жизни. Психологически всё намного проще, когда дальний полёт не одиночный. Группа всегда вселяет надежду и уверенность. Есть у кого найти поддержку и помощь, в случае чего. Я думаю, тут такая же разница, как в полёте с инструктором и самостоятельно. Недаром первый самостоятельный полёт — такое важное событие и всегда ярко отмечается в лётной среде, как день рождения Пилота! Когда ты один, ощущаешь всё намного острее. Каждую секунду ты понимаешь, что всё зависит только от тебя. Это ощущение не очень комфортно и даже жестоко. Но оно воспитывает самостоятельность и ответственность. Прежде, летая в европейской части России, я никогда не ощущал ничего подобного. Там с высоты 200 метров всегда видны признаки жизни и никогда не чувствуешь этого ледяного ощущения одиночества.

Мы сворачиваем из долины в ущелье, ведущее к Петропавловску-Камчатскому. Тут проложена уже асфальтированная дорога и повсюду поселения. Видно, что подлетаем к крупному городу. Ощущение почти забытое! Лишь удивляешься собственной радости того, что видишь на земле дачи, рынки, рекламные щиты и вообще обычную повседневную суету города. Вообще-то мы летим не в сам Петропавловск. И даже не в городской аэропорт «Елизово». Мы летим на частную вертолётную площадку, принадлежащую туристическому холдингу «Край-Пурга». Они специализируется на организации вертолётно-пешеходных экскурсий, а также на проведении спортивно-любительских рыболовных и охотничьих туров на Камчатке. Холдингу принадлежат 2 вертолёта Ми-2, 3 туристические базы и 12 сплавных лагерей на реке Жупанова, а также туристический приют в городе Елизово. Эта компания любезно согласилась принять наш вертолёт и выделить ангар для проведения технического обслуживания экспедиционного R66. У них же есть и топливо для заправки. В общем, идеальное для нас место временного базирования в Петропавловске. Площадка — это часть территории вертолётного аэропорта «Авачинский», который действует уже не один десяток лет. Мы делаем круг над аэропортом, заходя против ветра, и видим, что на земле нас поджидает большая группа людей. Вероятно журналисты…

Садимся возле ангара, того самого, где у нас будет техобслуживание вертолёта. Отключаемся, выходим и тут же нас окружают люди — задают вопросы, снимают, фотографируют. Нас представляют двум строго одетым мужчинам. Оказывается нас встречает и приветствует правительство Камчатки — министр спорта и молодежной политики Камчатского края Андрей Иванов и руководитель агентства по туризму и внешним связям Геворк Шхиян. Они говорят тёплые слова, гостеприимно приглашают на Камчатку от лица администрации края и вручают нам подарки — замечательные календари, книги и брошюры о Камчатке. Нам такое внимание, конечно, очень приятно. Снова камеры и микрофоны. И вот, мы наконец воочию видим нашего друга и помощника на Камчатке Станислава Всеволодовича Касперовича, которого знаем лишь заочно. Он нам помогал в Манилах через свою старую знакомую, начальника местного аэропорта. Он нам помогал в Эссо через своего старинного друга Геннадия Пономарёва. Это он нам мудро посоветовал обойти Теличики и лететь сразу на Оссору. В общем, ещё даже ни разу не видевшись с нами, он нам деятельно помог. Так что мы были очень рады видеть его. Станислав Всеволодович оказался подтянутым мужчиной в летном комбинезоне и бейсболке, с приятным доброжелательным лицом, а его энергетика оказалась настолько сильна, что и иным 30-летним впору позавидовать.

Попрощавшись с журналистами и зачехлив вертолёт, мы поехали в гостиницу. А с гостиницами в августе в Петропавловске непросто! В разгаре туристический сезон. Народ едет поглазеть на далёкую и загадочную Камчатку пачками, и гостиницы города забиты. И это при том, что цены на проживание в городе немаленькие. Нам досталась гостиница «Эдельвейс». Довольно средненькая по всем параметрам. Я бы дал ей не больше двух звёзд. Часть номеров имеет общий санузел на две комнаты и именно такой номер нам и достался. Впрочем для нас, привыкших к куда более жёстким условиям быта, это всё равно хоромы.

В гостинице мы подумали, что раз уж мы на Камчатке, неплохо бы найди ресторанчик с дарами моря. В частности, нас интересовал камчатский краб. Мы попросили совета у дежурной на ресепшене, но она как-то неуверенно посоветовала ресторан «Бульвар». Судя по информации из Интернета, нам надо было ехать в ресторан «Dolce Vita». Ну раз Интернет всё знает — едем туда. Заходим — типа итальянский ресторан. В меню ничегошеньки из даров моря! Вот так итальянская кухня… Только одна видимость и антураж. Официант войдя в наше положение советует нам ехать в ресторан «Пинтусов». Есть такой рядом с морским портом. Снова выходим на дорогу и ловим такси. Едем. Долго едем. Очень долго едем. Наконец приезжаем на совершенно другой конец города. Долго пытаемся найти ресторан. Но он уже не существует. Только пыльная закрытая дверь — это и есть то, что мы ищем. Чёрт! Просим таксиста отвезти нас туда, где по его мнению нормальная кухня и дары моря. Снова едем обратно. Мы попадаем в вечернюю пробку! Есть они, оказывается, и в Петропавловске. Ресторанов нет, а пробки — пожалуйста! Таксист привозит нас чуть ли не назад, к нашей гостинице — вот ночной клуб «ИкRа», тут есть всё. Высаживает нас, мы накатали на 2000 руб. Заходим — закрыто! «Да он работает всего три дня в неделю», — говорит нам кто-то… Кошмар какой-то! Потратили уже два с половиной часа времени и две тысячи рублей и не можем найти, где нормально поесть. Мы делаем вывод, что в Петропавловске нет нами искомого. И вообще туго с ресторанной культурой. Кстати, забегая вперёд, могу сказать, что мы оказались недалеки от истины. Камчатский краб известен на весь мир. Но не думайте, что на Камчатке и даже в главном городе края вам доведётся отведать деликатес. Искренне не понимаю, почему многие смотрели на нас как на идиотов, когда мы пытались найти ресторан, где можно заказать краба. А где же ещё он должен быть? В Японии? В США? В Китае? Я и сам знаю, что там везде можно найти блюда из камчатских крабов. Но почему единственное место в Петропавловске, где мы нашли крабов, оказался рынок на шестом километре, где краб продается в замороженном виде, в пластиковом контейнере? Это добро я и в Москве найти могу…

Дорогие камчадалы! Если вы хотите строить свою экономику в том числе и на туризме — а я знаю, что это один из приоритетов экономики края — надо что-то делать для этого. Да на вулканы и на гейзеры народ и так едет. Но позаботьтесь о хотя бы минимальной туристической инфраструктуре! Прежде всего нужны гостиницы в достатке и рестораны с дарами местной природы. Мы купили на рынке кусок палтуса, замороженную упаковку крабов, хлеба, пива в пластиковой бутылке и уныло возвращаемся в нашу гостиницу. Разочаровал нас сегодня Петропавловск.

Ну вот и вечер очередного дня, набитого событиями, как рождественский мешок с подарками. Удивительно, как череда событий, спрессованных плотным потоком, действуют на психику. День проходит за три, а то и за неделю. Карусель происходящего вертится с невероятной скоростью, и то, что было всего неделю назад, вспоминается теперь, как далёкое прошлое. А уж начало нашего путешествия и вылет из Домодедово всего месяц назад — это уже какой-то прошлый век и другая жизнь. Я думаю тем и ценны они — путешествия. Дома неделя за неделей бегут как бешеные. Открыл глаза, закрыл — вот день прошёл. А в путешествии день — это целая маленькая жизнь. Вот и на завтра их уже целая пачка скопилась. Утром надо ехать в аэропорт, встречать ребят-инженеров из Авиамаркета. Судя по часам, они уже садятся на самолёт и всю нашу ночь будут лететь на эту далёкую Камчатку, где всегда полночь. :-) Помните во времена СССР ежедневное трёхчасовое сообщение Маяка в кухонных радиоточках по всей стране? «В Москве — пятнадцать часов… в Новосибирске — восемнадцать часов… в Иркутске двадцать один час… в Петропавловске-Камчатском — полночь». Вот скоро и у нас наступит та пресловутая полночь, пора спать!

Итог дня — пройдено 467 км за 2:44 летных часа